Дисквалификация

В сезоне 1997 года Шумахер выступал при великолепном со­четании умственного и физического мастерства, постоянно компен­сируя что-то из того, что «Феррари» не могла дать. Он обеспечил зрелищность гонок и так или иначе приносил удовлетворение: можно было наслаждаться тем, как он предвидел события, раз­ворачивающиеся в гонке, как он применял логику, как он превра­щал ужасную свирепость гонки в совершенно спокойное упраж­нение в умственной арифметике. Это был больше чем человек на пике его возможностей, больше чем человек, остановивший рас­пад «Феррари». Многие его просто стали обожествлять и повери­ли, что «у него все получится».

Это стало ясно с первой гонки, с Мельбурна, где новый авто­мобиль – F310B – продемонстрировал очевидный прогресс по сравнению с 1996 года. Шумахер поместил его на второй ряд ре­шетки и финишировал вторым позади «Макларена» Култхарда. Но это не означало, что «Уильямс Рено» Вильнева и (теперь) Хайнца-Харальда Френтцена – машины, которые не будут сражаться. Вильнев победил в Бразилии – Шумахер пятый, причем это было все, что он мог сделать.

Вильнев также победил в Аргентине. Шумахер был на втором ряду решетки и плохо стартовал, провалившись в потоке машин в первом повороте. Он зацепил машину Оливье Паниса из новой команды «Прост» – колесо к колесу, шина против шины, но оба продолжили гонку. Затем в первом повороте он достал Рубенса Баррикелло из новой команды «Стюарт». И одного касания было достаточно, чтобы повредить «Феррари» окончательно.

Вильнев лидировал в чемпионате с 20 очками, Шумахер пятый с 8. Френтцен победил в Имоле – Шумахер второй. И он вновь приехал в Монако.

Дождь шел время от времени, и за 20 минут до начала гонки он принял решение рискнуть, выбирая между основной машиной, настроенной на сухую погоду, и запасной с дождевыми настрой­ками. Вокруг него в тесном, душном боксе так близко к гавани и яхтам царила нарастающая суматоха деятельности, когда коман­ды делали заключительные приготовления на остальных маши­нах; а он все еще стоял в раздумьях. Неправильное решение раз­рушило бы все.

Часы приближались к 13.50 в воскресенье, 11 мая. В преде­лах пяти минут машины должны были выйти на трассу, а пит-лейн закрыться. Тодт видел, что Шумахер «сильно колеблется».

Наконец он принял решение и пошел к запасной машине. «Дождь стал, возможно, немного сильнее, но метеорологи пред­сказывали, что он перестанет, и гонка будет сопровождаться не более чем легким дождиком. Команда «Уильямс», рассчитывая на это, подготовили Френтцена и Вильнева для сухой гонки.

Машины выстроились на невидимой решетке, Френтцен (поул) встал перед Шумахером, который заметил, что Френтцен собирается стартовать на «слике». «Я был очень удивлен, и это меня немного тревожило. Даже если я не чувствовал, что трасса может быстро высохнуть, ничто не доказывает, что я сделал пра­вильное решение. Если я принял неправильное решение, я буду вынужден сделать еще одну остановку в боксах, чтобы «пере­обуться» в «слик».

На прогревочном круге морось превратилась в легкий дождь. Вообще-то это усиление произошло, когда караван автомобилей достиг участка «Казино».

Шумахер чувствовал, что выбрал правильную тактику, а «Уи­льямс» выбрал свою неверно. Начало стартовой решетки: Френт­цен справа, Шумахер по диагонали рядом, Вильнев позади Френт­цена и на четвертом месте Джанкарло Физикелла («Джордан») на «миксте». Они предстали перед этим узким и знакомым гор­лом поворота Sainte Devote.

Машины замерли, и по одному появился ряд пяти красных огней. Через две секунды огни одновременно погасли, и можно было видеть оба «Уильямса» впереди. Френтцен проехал 20 метров, и Шумахер опередил его и быстро ускорялся. Так же сделал и Физикелла. В Sainte Devote Шумахер был далеко впереди Физикеллы, который сам непосредственно был впереди обоих «Уильямсов».

Подъем к «Казино» Шумахер пролетел, опережал Физикеллу более чем на 50 метров. Выходя из поворота, «Феррари» дергалась, но Шумахер поймал ее. В медленном Loews Физикелла, возмож­но, немного отыгрался.

После Loews, минуя следующий правый поворот и стену, в которую год назад, и тоже в дождь, он врезался, Шумахер снова нарастил мощность, так что когда он въехал в туннель, Физикел­ла был в сотне метров позади. Новая «шикана» чуть удлинила спуск из туннеля к порту. Отрыв продолжал увеличиваться се­кунда за секундой, неважно, что на выходе из La Rascasse «Фер­рари» снова дергалась и Шумахеру нужно было «ловить» ее. Когда он пересек финишный створ, Физикелла еще не появился из (сравнительно) отдаленного района Rascasse.

Отрыв по завершении круга составил 6,654 секунды. Первый круг Шумахера является одним из наиболее удивительных, когда-либо пройденных здесь. По существу, он уже выиграл гонку, по­тому что на втором круге Физикелла исчез из виду, оказавшись слишком далеко позади. После этого Шумахер ехал один, хотя «между Mirabeau и туннелем я испытывал большие трудности по ходу всей гонки. С одной стороны, я ехал так медленно, что чувст­вовал, что мог бы выйти из машины и идти рядом с ней, с другой стороны, я ехал недостаточно медленно».

В «шпильке» Loews двигатель продолжал толкать настолько сильно, что Шумахер должен был быть еще более осторожным на торможении.

Он пережил момент, который очевидцам показался так или ина­че подлинно опасным. На 53-м круге он был вынужден использовать запасную дорожку в Sainte Devote. «У меня уже были не­большие неприятности с торможением, и на этом круге я заблоки­ровал передние колеса. Вообще-то я думаю, что смог бы повер­нуть, но я не хотел рисковать касанием барьера, так что решил, что безопасней уйти прямо на запасную дорожку. Не было ника­ких проблем».

Он даже пошутил по этому поводу. Дескать, он видел большое количество фанатов «Феррари», размахивающих флагами, и по­думал, что сделает что-нибудь, чтобы доставить им немного ра­дости...

Некоторая необходимая статистика. Он опередил Физикеллу на 53 секунды, когда гонка была остановлена, потому что усло­вия стали совсем плохими, и двухчасовой лимит был исчерпан. Михаэль показал среднюю скорость 104 км/ч на протяжении 62 кругов и проехал самый быстрый круг. (Интересно, что его млад­ший брат Ральф, проводивший первый сезон в команде «Джор­дан», показал следующий результат.)

Это была гонка из числа тех, что надолго остаются в памяти. Подвиги Михаэля заслонили то, что Физикелле было только 24 го­да, и это был его тринадцатый Гран-при, и он, возможно, был больше занят тем, чтобы просто закончить круг благополучно, чем оспариванием позиции Шумахера, и что Физикелла ехал так разумно, что другие соперники не могли его настигнуть – в узком и скользком Монако.

Сравните промежуток 6,654, например, с Монако в мокрой из­вестной гонке 1984 г., когда к финишу молодой Сенна почти до­гнал Проста. На первом круге тогда Прост опережал Мэнселла на 0,943. Заглянув дальше, мы видим, как Джона Сертис опере­жает Джэка Брэбэма на 10,1 секунды в Бельгии в 1966 г. в дождь; Джеки Стюарт опережал Грэхэма Хилла на 8,3 в Германии в 1968 г. в дождь; Джим Кларк опережал Стюарта на 3,5 во Фран­ции в 1965 г. (сухая гонка); Кларк опережал Хилла на 3,4 в Германии в 1965 г. (пасмурно, но сухо); Кларк опережал Стю­арта на 3,1 в Бельгии в 1965 г. (очень сильный дождь); Стюарт опережал Джеки Икса на 3,0 в Германии в 1971 г. (сухая гонка).

Все эти результаты были показаны на длинных трассах, которые, но определению, предлагали больше времени и возможнос­тей, чтобы получить большое преимущество: Спа тогда была более чем 14 км, «Нюрбургринг» более чем 22, Клермон-Ферран более чем 8 и только Монако – 3,3 км. Никакие выводы не могут быть сделаны из таких сравнений, но вы также не можете игнорировать их, особенно 6,654.

Только очень хороший водитель мог бы сделать это, и после Монако таблица чемпионата подтвердила это. В машине, кото­рая, по всеобщему мнению, не была столь же хороша, как «Уи­льямс», Шумахер лидировал с 24 очками, а у Вильнева было только 20.

Вильнев восстановил лидерство в чемпионате в следующей гонке, в Испании, – Шумахер финишировал четвертым после долгой борьбы с изношенными шинами, но даже это не изменило основного ощущения, что Шумахер оказался «в своей тарелке». Он выиграл поул-позишн в Канаде, опередив Вильнева на 0,13 секунды.

Шумахер 1:18,095.

Вильнев 1:18,108.

Шумахер сказал, что он мог бы проехать даже быстрее, но на своем заключительном круге потерял 0,1 секунды в «шпильке».  «Я был слишком осторожен там, потому что я был на лучшем круге (чем круг, принесший поул) и не хотел испортить его». Култхард обязательно выиграл бы гонку, но столкнулся с про­блемами во время пит-стопа, уступив гонку Шумахеру. Наполе­он спрашивал у своих генералов: являются ли они удачливыми? Шумахер, казалось, имел солнца удачи больше, чем все остальные. Кроме того, это вернуло ему лидерство в чемпионате: 37:30 про­тив Вильнева.

Он увеличил преимущество во Франции, опередив в квали­фикации Френтцена и брата Ральфа, «давая Германии первые три места на старте. Это никогда прежде не случилась в совре­менной истории Гран-при». «Па одном круге машина, кажется, ведет себя довольно хорошо, – говорил Шумахер, – но я думаю, что это будет трудно в гонке, если она сухая. Я был удивлен, по­тому что во всех тестах, которые мы провели здесь, я боролся, чтобы сохранять темп. На тестах мы делали 1:15,6, и я не знаю, почему мы почти на секунду быстрее теперь (1:14,548).

Мы прошли гоночные расстояния (на тестах), и у меня были большие проблемы с шинами, а команда «Уильямс» была на одну-полторы секунды быстрее, чем я. Они даже проезжали дистан­цию гонки с одной остановкой, что производит впечатление, и я не могу не думать об этом. Я всегда был реалистом относительно моей ситуации».

Эти послеквалификационные слова демонстрируют размыш­ления Шумахера, а кроме того, таким образом он находил решения для тех ограничений, которые давала ему машина. Это напоми­нало ситуацию Сенны в 1993 г., когда он лидировал в чемпиона­те до 5-го этапа на «Макларен Форд» впереди Проста на могучем «Уильямс Рено». Гран-при Франции проходил то в дождевых, то в сухих условиях, идеальных для того, чтобы дать «Шумахеру шанс на применение умственной арифметики». Это – то, что он сделал, опередив Френтцена на 24 секунды. В чемпионате он еще больше оторвался от Вильнева: 47:33. Вильнев выиграл в Сильверстоуне поул-позишн. Шумахер лидировал в гонке, но сло­малось крепление колеса.

Он был очень счастлив занять второе место в Германии – при потере пятой передачи, потому что Вильнев вылетел после 33 кру­гов, и в результате у Шумахера стало 53 очка, а у Вильнева 43. Шумахер занял поул в Венгрии. В некотором роде «Хунгароринг» похож на Монако – это тоже система узких поворотов, за исключением стартовой прямой, – и поэтому очень «техничный трек».

Мощность лучшего двигателя – не обязательно фактор ре­шающий. В этих обстоятельствах Шумахер полностью доминиро­вал в квалификации. «У меня нет никаких проблем с мотивацией, и я могу делать с первого круга то же, что я могу делать на по­следнем круге. Я занял поул в начале квалификации и уже его не уступил. Я сделал небольшую ошибку на самом быстром кру­ге, но, к счастью, показанного результата оказалось достаточно». В гонке было сложнее, и, несмотря на лидерство, его шины начали пузыриться уже на 5-м круге. Пелетон машин позади никак не мог обойти его до 11-го круга. Хилл на «Эрроузе» первым сде­лал это. После Шумахер заехал в боксы, вернулся двенадцатым, и быстро ехал до второй остановки – он поднялся до четвертого места, – но шины, которые он получил на втором пит-стопе, тоже вздулись. Ближе к финишу он зацепился за четвертое место. Вильнев подхватил победу, ускользнувшую от Хилла, на машине которого на последнем круге (!) возникли проблемы с гидравли­кой. Шумахер – 56 очков, Вильнев – 53.

В Спа он квалифицировался третьим на втором ряду, а после горячего сухого гоночного утра погода испортилась. Рваное чер­ное облако обрушилось на трассу проливным дождем, который хоть и закончился до начала гонки, но поверхность трассы была покрыта водой. Гонка фактически началась позади пейс-кара, шины выбрасывали фонтаны воды в воздух, даже на такой мед­ленной скорости. Шумахер признал, что присутствие пейс-кара помогло ему, потому что он был на промежуточных шинах, и до тех пор, пока трасса не подсохла, он мог бы сильно проиграть по сравнению с другими гонщиками, которые ехали на дождевых.

Они ехали за пейс-каром в стартовом порядке, конечно, – Вильнев, Алези и Шумахер – в течение трех кругов, а затем пейс-кар отпустил их в Les Combes. Вверх по холму от Eau Rouge и дальше по трассе Алези попробовал атаковать Вильнева, но это ни к чему не привело. Шумахер наблюдал за ними с безопасного расстояния. В правом повороте он попробовал обойти Алези по внутреннему радиусу, но не смог. Шины подняли столб водяных брызг, которые окутали машины, и они вырисовывались среди них призрачно, мимолетно.

Приближаясь к La Source, Шумахер направился влево на внешний радиус – ив мгновение Алези перекрыл его, и он напра­вил «Феррари» вправо – внутрь. Он удержал машину в «шпиль­ке», минуя Алези. В Les Combes Шумахер догнал Вильнева и стал атаковать.

В правом изгибе он протиснулся внутрь и опередил его. Это было сделано с абсолютной точностью и тактикой.

Шумахер лидировал до самого финиша, Вильнев оказался пятым из-за того, что он неправильно выбрал тип шин. Положение в чемпионате: Шумахер – 66 очков, Вильнев – 55. В изме­няющихся условиях, полных опасности, на великолепнейшей трассе, вам надо ехать быстрее, чем вы можете, и ваша машина кажет­ся такой устойчивой, но фактически так перегружена, что одно движение может выбросить вас с трассы. Шумахер выказал такие спокойствие и уверенность, что в конечном счете стало воспри­ниматься как божественное озарение.

Он был единственным человеком на Земле, который может сделать это.

Согласно одному из парадоксов, после такой великолепной гонки следующая обычно оказывается неудачной; и это был слу­чай Монцы – пятый ряд стартовой решетки и прыжок на шес­тое место (Вильнев, однако, только пятый).

Гран-при Австрии проходил на новой трассе, построенной на территории старого автодрома, последний раз использовавшегося 10 лет назад и очень похожего по конфигурации на Спа. Это кольцо соответствовало всем современным требованиям и, как кто-то сказал, походило на трек для картинга. Шумахер боролся в ква­лификации за девятое место, столкнувшись с проблемами управ­ляемости «Феррари». Со старта он погнал «Феррари» и вырвался на шестое место, а к середине гонки стал лидером, хотя это и было до пит-стопа. Казалось, что он будет вторым на финише, но он обогнал Френтцена под желтым флагом – на месте чьей-то аварии – и получил 10-секундный штраф стоп-энд-гоу, что от­бросило его на шестое место на финише. «Флаги должны быть более заметными, – сказал он, – и ими должны размахивать по обе стороны трассы. Если бы я заметил их, очевидно, я не обо­гнал бы Хайнца-Харальда. Я знаю, каковы штрафы». Чемпионат мог бы переломиться на этом, потому что Вильнев победил, и счет стал 68:67 в пользу Шумахера, тогда как без штрафа было бы 73:67.

Оставалось только три гонки, и маленькие промежутки пре­вращались в пропасти. Это правда, что гонки Гран-при полны не­ожиданностей и невероятностей; и за это они более высоко це­нятся, потому что это происходит без предупреждения, ты вдруг оказываешься вне продвижения машин, идущих по кругу.

Вся карьера Михаэля Шумахера подтверждает это, это было с ним на разных этапах его жизни. Но ничто – ничто – не могло подготовить его к первым нескольким секундам Гран-при Люк­сембурга на «Нюрбургринге», когда, как мы видели со стартовой прямой, он и его брат потерпели аварию. И третий чемпионат уже вышел из-под его контроля. «Вы никогда не сдаетесь», – сказал тогда он. И не сдался, до 48-го круга Гран-при Европы в Хересе – решающей гонки того сезона. А до того была Япония, куда Вильнев приехал с 77 очками против 68 у Михаэля.

Если бы Вильнев закончил гонку в Сузуке впереди Шумахера в пределах зачетной шестерки, он становился чемпионом, так как даже в случае равного количества очков у него больше побед. Но, возможно, ничего непредвиденного в тот уик-энд в Сузуке и не произошло бы – ведь и начался он вполне обычно и даже не­много «заторможенное.

В пятницу Шумахер заявил: «Мы работали над подготовкой болида к гонке, и я остановился довольно рано, потому что вы­полнил запланированную на день программу и не хотел исполь­зовать другой комплект резины». В субботу Вильнев занял поул-позишн, Шумахер – второй. «Возможно, я мог бы быть быстрее, но на последнем круге меня часто заносило. Я думаю, мы, как обычно, выступим довольно сильно в гонке».

Давление обрушилось на Вильнева, которого не допустили к гонке за то, что во время утренней тренировки он не увидел жел­тые флаги. В результате он все же вышел на старт, но лишь после подачи протеста. Более того, партнер Шумахера по команде, Эд­ди Эрвайн, занял третью позицию и «был не прочь помочь своему товарищу».

Вильнев повел в гонке, но его и Шумахера обошел Эрвайн. После первого пит-стопа гонщики выстроились в следующем поряд­ке: Эрвайн – первый, Шумахер – второй и Вильнев – третий. Эдди пропустил Михаэля вперед и теперь сдерживал Вильнева. Выиграв гонку, Шумахер сказал: «Уже давно я так не радовался первому месту, ведь именно сейчас оно приближает меня к побе­де в чемпионате. Мы знали, что Жак попытается осложнить мне жизнь и дать другим машинам обойти меня. Я неплохо стартовал, но потом слишком сильно нажал на газ. Жак тормозил не­сколько раз сильнее, чем обычно, и мы чуть не столкнулись. Перед гонкой Эдди предупредил, что попытается обойти меня в том самом месте, где и сделал это, и когда это случилось, было даже смешно. Это был великолепный маневр! Благодаря Эдди мы ока­зались в хорошем положении, и он позаботился обо всем, когда позволил мне себя обойти».

Вильнев финишировал пятым, но команда «Уильямс», опаса­ясь, что спортивные власти могут увеличить меру наказания вслед­ствие подачи апелляции, решила отказаться от нее, «учитывая сложившиеся обстоятельства».

Вильнев потерял два очка за пятое место, и накануне гонки в Хересе у Шумахера было 78, а у Вильнева 77 очков. Это была как бы «Сузука наоборот». Шумахеру необходимо было лишь опередить Вильнева, чтобы выиграть чемпионат, хотя канадец сохранил бы преимущество по победам в случае равного количе­ства очков.

Решающий момент сезона – два соперника, один станет по­бедителем, другой проиграет. Подобное уже происходило прежде в Формуле 1: в Японии'89 и '90 Айртон Сенна и Ален Прост по­терпели аварию, в Аделаиде'94 столкнулись Михаэль Шумахер и Деймон Хилл.

Макс Мосли, президент FIA, заявил: «Все должны знать, что на сей раз мы сделаем все для того, чтобы на трассе гонщики вели себя надлежащим образом и соблюдали справедливость соревно­ваний. На заседании пилотов мы попросим их не ввязываться в борьбу. Это относится не только к Шумахеру и Вильневу. Любой из гонщиков может быть вовлечен в это соперничество – ведь у них есть друзья, и любой теоретически может вмешаться – и по­мешать борьбе за первенство».

Шумахер просто сказал: «Мы только хотим участвовать в гон­ках. Я хочу, чтобы между мной и Жаком была честная открытая борьба».

Вильнев сказал примерно то же самое.

В пятницу Шумахер был девятым. «Мы сконцентрировались на подготовке автомобиля к гонке. В целом я доволен. Сегодняшнее положение вещей ничего не значит, потому что я использо­вал только один комплект шин».

Утром на субботней тренировке Эрвайн вытолкнул Вильнева с трассы. Канадец прошел по пит-лейн к боксу «Феррари», чтобы вы­яснить отношения. Эрвайн выслушал все, что сказал Жак, и поз­же публично заявил, что он «уже знал все это прежде, спасибо».

Квалификация Гран-при Европы стала самой удивительной за всю историю Формулы-1. Так как расстояние от стартовой ре­шетки до первого поворота там довольно короткое, обладатель поул-позишн получал огромное преимущество над остальными.

Прошло 14 минут квалификации. Вильнев вышел из заключи­тельного поворота, удержал автомобиль в вираже, надавил ногой на педаль газа – и секундомер показал: 1:21,072. На 28-й мину­те Шумахер, используя всю ширину бордюра на выходе из того же самого поворота, удержал «Феррари» на середине трассы, не­истово ускорился и вновь – 1:21,072. Раньше такого никогда не случалось в борьбе за поул-позишн, а редчайшие случаи, когда гонщики все-таки показывали в квалификации одинаковое время, расценивались как исключение.

«Я знал, что показал 1:21, – говорил Шумахер, – но не был уверен, что опередил Жака. Я не мог поверить своим глазам, когда посмотрел на монитор...» Вильнев, оставаясь в кокпите «Уильямса» в глубине бокса, недоверчиво усмехнулся.

Позже – на 51-й минуте – товарищ Вильнева по команде, Хайнц-Харальд Френтцен, на своем «Уильямсе» вышел из того же самого поворота, не используя полную ширину бордюра, не­истово ускорился и... – вновь 1:21,072. Шумахер, наблюдавший из своей «Феррари» в глубине бокса, протер глаза. Это было невероятно!

Места на старте были распределены в соответствии с порядком, в котором были установлены результаты – Вильнев – поул, Шумахер рядом, Френтцен третий во втором ряду.

В то воскресное утро родной город Шумахера, Керпен, был по­хож на Италию. Флаги «Феррари» развевались на флагштоках, висели на стенах обычных зданий, предлагалось вино «Феррари» и продавалось все «а-ля Шумахер». Даже некоторые кустарники напоминали его по форме. Маранелло, родина «Феррари» в Ита­лии, находился в состоянии возбужденного ожидания.

Многие тысячи болельщиков ждали, объединенные общей мечтой.

Вильнев неудачно стартовал. Шумахер второй, ведомый Френтценом, Вильнев третий. Френтцен сместился в сторону, уступив дорогу дуэту, начавшему свой танец: иногда ближе, иногда дальше, то выигрывая, то теряя.

Так продолжалось до 48-го круга, когда они миновали спуск и достигли правого поворота «Драй Сек». Через мгновение первен­ство одним было потеряно, другим – выиграно. Они начали 48-й круг – кроваво-красная «Феррари» Шумахера в роли добычи и сине-белый «Уильямс» Вильнева в роли охотника. Они прошли один правый поворот, еще один, затем левый, еще раз левый – атака за атакой, – короткая прямая, правый поворот, еще один и затем длинная прямая в конце круга. Входя в правый поворот, Вильнев бросил свой «Уильямс» на внутренний радиус, Шумахер двигался параллельно по внешнему.

Вильнев так прижался к краю, что переднее колесо его маши­ны соскочило с бордюрного камня на гравий. В это мгновение Шумахер повернул руль в его сторону, правое переднее колесо «Феррари» ударило в борт «Уильямса», словно рога разъяренного быка. От удара болид Шумахера отбросило далеко на гравийную полосу безопасности, где он и замер – такой немой и такой не­подвижный. Какое-то время задние колеса «Феррари» враща­лись с остервенением, но болид так и не сдвинулся с места.

Вильнев продолжил гонку.

Это было 26 октября 1997 года. Знакомое ощущение неожи­данного перехода от порядка к великому хаосу.

Шумахер сидел в кокпите своего болида, жестикулируя мар­шалам. Возможно, прося подтолкнуть. Кто знает? Наконец он вылез из машины и теперь стоял на стене ограждения – такой немой и такой неподвижный, – глядя на трассу, ожидая, по­явится ли на следующем круге Вильнев. Если он не появится, если его «Уильямс» поврежден, то Шумахер выиграл чемпио­нат – с преимуществом лишь в очко, как у Хилла в 1994 году!

Вильнев появился на следующем круге, затем на следующем, следующем, следующем...

Шумахер сказал впоследствии: «В моей жизни бывали и более счастливые времена, но это – гонки, где у вас могут быть как хорошие, так и плохие дни. Мой автомобиль вел себя прекрасно, и я был способен оставаться впереди первые пять кругов. После того как я сменил шины, Жак оказался сильнее меня, но я чув­ствовал, что могу сдерживать его позади. Тогда он попробовал довольно рискованный маневр. Для него это сработало прекрас­но – но не для меня. Я хочу поздравить его, потому что он про­вел очень хороший сезон. В конце концов, он достиг желаемого результата, и мы должны принять это.

Я считаю, что у нас достаточно причин, чтобы быть счастли­выми по поводу выполненной в этом году работы. Как команда мы были, по моему мнению, «номер один» в Формуле-1, и это кое-что значит. «Феррари» может этим очень гордиться. Что касается инцидента, Жаку было нечего терять, и ему пришлось пойти на это. Будучи позади меня, он в любом случае потерял бы первен­ство, так что он должен был сделать это. Откровенно говоря, я, вероятно, сделал бы то же самое. Я затормозил слишком поздно, а он затормозил еще позже, так что я не чувствую, что сделал ошибку.

После гонки меня вызвали судьи. Это обычная процедура, так как маршалы должны «вынести вердикт» относительно инциден­та. Как и ожидалось, против меня не было принято никаких санк­ций. Я хочу сказать «Grazia» всем тиффози за их поддержку».

В те дни вряд ли можно было услышать разговоры о том, что этот молодой человек, по мнению многих, входит в число самых выдающихся гонщиков всех времен. Он дважды становился чем­пионом мира, а в Хересе мог бы добавить к ним еще один титул – только Хуану-Мануэлю Фанхио и Просту удалось большее.

Вместо этого распространилось негодование. Судьи расценили аварию как «гоночный инцидент» – и это решение было осмеяно всем миром. Шумахеру было предписано явиться в Париж, чтобы объяснить свои действия в момент аварии Международно­му совету по автоспорту. Деймон Хилл заявил, что «существует серьезная проблема, касающаяся доверия Формуле-1 и способу осуществления контроля, когда происходит инцидент, подобный этому». Кроме того, итальянская пресса начала травлю своего бывшего героя.

Corriere dello Sport заявил, что Шумахер должен быть уволен из «Феррари», если он не извинится. Так же поступила и немец­кая пресса. Все говорили, что у него «дикие западные манеры».

В итоге в наказание «за умышленное создание аварийной ситуа­ции» все набранные Шумахером-старшим в чемпионате очки были у него отняты и он был исключен из итогового протокола сезона. «Общественность» паддока встретила это решение с «чув­ством глубокого морального удовлетворения», тиффози с негодованием. «Обиженного» любимца стали почитать с еще большей силой.