Первый сон Михаэля Ролъфовича (аналогия с Н.Г. Чернышевским)

Жуткое ощущение бессилия, когда более чем 800 лошадей, которые всегда повиновались твоей воле, вдруг разом испустили дух и гонка закончилась для тебя, еще не начавшись. Главная гонка сезона, решающая. Тишина, оказывается, может быть оглушающей, несмотря на сверлящий рев моторов машин соперни­ков, проносящихся мимо твоей, обездвиженной, с заглохшим мотором... Не приведи Господь испытать это хотя бы однажды, как тогда на трассе Сузука в 1998 г. Вторая реальная попытка взять третий титул чемпиона мира – и такая оплеуха судьбы. Миллиарды глаз, следящие за дуэлью Шумахер – Хаккинен у телевизоров на всех континентах, – и... полное фиаско! В боксе это даже не нокдаун – нокаут! После такого в спорте, который придумали для легализации кабацких драк хитроумные англий­ские денди, специальный врач обязан назначить неудачнику без­опасную для здоровья, а может быть, и самой жизни, паузу до следующего боя. Но что значит порой травма физическая против долго не заживающей в душе раны психологической! Конечно, то, что случилось, с каждым рано или поздно может произойти, но почему именно с ним и именно на Сузуке? Неужели судьба отомстила за прошлый сезон-97, когда гонку здесь, на Гран-при Японии, ему удалось выиграть при слишком очевидном «патро­наже» Эдди Эрвайна, верного «оруженосца», второго номера «Феррари» по статусу и по контракту. Но ведь второй – не первый! Что с того, что тогда, в 1995 году, обсуждая кандидатуру будущего партнера по новой команде, Михаэль поставил условие перед президентом «Феррари» Лукой де Монтедземоло и перед боссом «Скудерии Феррари Мальборо» Жаном Тодтом, что означенный напарник обязан подписать договор, в котором четко указано, who is who. Михаэль Шумахер, двукратный чемпион мира, самый титулованный из действующих пилотов Формулы-1, естественно, первый номер в команде. Любой, кто придет, обя­зан быть вторым. В том числе и в гонке. Он должен стараться не для себя. Для Команды. А Команда с 1996 г. – это Михаэль Шу­махер. И все с этим согласны. Кто не согласен, пусть не приходит.

Все для победы «Феррари», все для победы Михаэля Шумахе­ра! Вот девиз, с которым только и можно выиграть титул чем­пиона мира, которого у «Феррари» не было уже почти 20 лет, со времен легендарных Ники Лауды и Джоди Шектера. Лауда, трехкратный чемпион, подарил «Феррари» за многие годы вы­ступлений в «Скудерии» 14 побед на Гран-при, а Шумахер уже одержал столько же за три с небольшим года в «Феррари»!

Когда Лауда блистал в «Феррари», маленький Михаэль даже не помышлял о Формуле-1, а тем более о том, чтобы стать первым «жеребцом» в «Конюшне из Маранелло»! Так что нечего стыдить­ся происшедшего на Сузуке. Вины его, Шумахера, в этом не было! Чистый промах инженеров, про...вших титул чемпиона мира.

Первая позиция на старте, радужные надежды и... внезапно «затроивший» мотор Трулли в тот момент, когда уже начали заго­раться стартовые огни светофора. Ярно, испугавшись, что движок заглохнет и в момент старта его стоящая машина может послу­жить причиной серьезной аварии, поднимает руку. Комиссары исправно замахали желтыми флагами, и старт был отложен бук­вально на последней секунде. Механики бросились к болидам и начали вновь оборачивать резину прогревочными чехлами. А в «Макларене» закладывали блоки сухого льда в воздухозаборники машин Хаккинена и Култхарда, чтобы охладить жидкость в ра­диаторах. «Феррари» поступит так же, но... лишь пять минут спустя. За это время пилоты вновь пошли на прогревочный круг, и Хаккинен удивился, как быстро помчался задающий ритм пелетону Михаэль. На самом деле двукратный чемпион мира пы­тался охладить мотор, чтобы на боевой скорости воздухозаборни­ки как можно больше продувало ветром. Вместо положенных 120 – 160 градусов цифровое табло его чудо-руля информиро­вало немца о критичных 180–200, раскаляющих 10-цилиндровый агрегат «Феррари». К тому же, встав на стартовую решетку, немец, увы, заплатил страшную цену за блестяще завоеванную накануне поул-позишн. Пока остальные конкуренты занимали свои места в последних рядах, болид претендента на титул целую вечность, казалось, ждал на своем первом месте. А мотор про­должал неумолимо греться на холостых оборотах. И неотврати­мое случилось. Потянув на себя левый рычажок за рулем, чтобы включить сцепление, и нажав справа кнопку, переводящую ко­робку на первую передачу, Михаэль понял, что в эту секунду двига­тель заглох.

Подобное же чувство бессилия и унижения судьба уготовила своему «вечному баловню» (каким почему-то многие считают Михаэля) уже в следующем Гран-при, открывавшем 50-й юби­лейный чемпионат Формулы-1. Тогда в марте на трассе в мельбурнском Альберт-парке Михаэль вновь не смог стартовать с первой попытки. Недоброжелатели громко заговорили о «закате звезды». Неудача была тем более обидной, что гонку за Гран-при Австралии-99 выиграли не «маклареновцы», а «теневой пилот» Шумахера Эдди Эрвайн. Судьба всегда словно издевалась на Зе­леном континенте над Михаэлем, но подобной «свиньи» прежде не подкладывала.