«Новый» Сильверстоун для Британского Гран-при, трасса основательно обновлена «комплексом», прилегающим к линии старта-финиша. Мэнселл отобрал поул-позишн у Сенны, Сенна захватил кратковременное лидерство в гонке, но на прямом участке Hangar Straight Мэнселл выжал все возможное из двигателя Renault, и этому нельзя было противостоять. Williams имел громадное преимущество, и Мэнселл использовал его. Сенна нажимал как мог. «Я планировал пройти гонку без замены резины, и этот план имел успех, но к концу мое левое переднее колесо стало неровным, давало легкую вибрацию. Но это не было проблемой». Он держался вторым до финального круга, когда стал замедляться и остановился, – кончилось горючее. Замедляясь на круге после финиша, Мэнселл поравнялся с Сенной и предложил ему помочь подняться в боксы. Сенна влез в машину и в шутку два раза слегка постучал Мэнселла по шлему, сказав: «Я готов, шеф». Это стало одним из самых памятных эпизодов сезона. Сенна получил четвертое место и набрал 51 очко, у Мэнселла – 33, у Патрезе-22, у Проста – 21. За неделю до Гран-при в Германии Сенна тестировался в Хоккенхайме и потерпел аварию при скорости около Во втором квалификационном заезде он показал время 1 минута 37,274 секунды, поделив передний ряд с Мэнселлом. «Может быть, я мог бы пройти на одну десятую быстрее, но я был действительно на пределе...» Перед гонкой та же тема снова: «Я должен быть откровенным. Мы не достигли большого прогресса после Имолы ни в двигателе, ни в самой машине, несмотря на некоторые усилия, которые предпринимались». Как проходила гонка? Мэнселл опять выжимал все возможное из двигателя Renault, Бергер протискивался вперед Сенны, Прост беспокоил Сенну, Патрезе начал беспокоить Проста. В то время, когда Мэнселл лидировал, Патрезе ускорился на своем Williams Renault и переместился на второе место, оставляя позади Сенну и Проста, суетившихся в бою за третье место. Сенна против Проста. Прост шел сильно, легко и расчетливо. Оставалось восемь кругов. Прост продолжал энергично идти в разреженном пространстве, остающимся позади машины Сенны; они проследовали вместе по легкому повороту направо, прошли вместе по прямой, опять вместе по следующему мягкому повороту направо, ведущему к очередному участку трассы. Прост ушел влево. Сенна перекрыл его. Прост пошел влево дальше, выходя в один ряд с Сенной, но трасса становилась теснее, поджимаясь справа. Сенна перемещался поперек дальше с середины трека, клещи сжимали Проста по мере того, как надвигалась теснота трассы: он ехал двумя колесами по самому краю трека. Сенна слегка дернулся в сторону, выходя на полосу. Прост оказался подрезанным, ему ничего не оставалось кроме как сойти с трассы. Небольшой дымок поднялся от колес машины Проста, когда он нажал на педаль тормоза. Он наткнулся на конус – обычный дорожный конус, – ограждающий въезд на обочину, Прост остановил машину и вылез из нее. Сенна до последнего круга держался четвертым, и тут у него опять кончилось горючее. Это взбесило его; Прост также был в ярости, предъявляя претензии Сенне, что он блокировал его неприемлемым приемом, а «затем пошел мне наперерез, тормозя странным образом и виляя. Если, – сказал Прост, – это случится снова, я просто столкну тебя». Прошлое стало настоящим. «Я думаю, все теперь знают Проста, – говорил Сенна. – Он всегда недоволен машиной или резиной, или командой, или механиками, или другими гонщиками, или трассой. Всегда виноват кто-то другой, он никогда не бывает не прав. Он промахнулся при торможении, он очень рисковал и мог поставить себя в аварийную ситуацию, а также мог вовлечь в нее и меня. К счастью, мы не задели друг друга, его действия почти привели меня к катастрофе, так же как и его самого». «Если я увижу, что он опять действует таким же образом, я столкну его, будьте уверены, – сказал Прост, – потому что я не могу согласиться с тек, что Федерация штрафует Гужельмина на десять тысяч долларов или Сузуки («Агури») в Маньи-Куре и Сильверстоуне, но они никогда ничего не предпринимают против ведущих гонщиков. Если у нас есть правила, они должны быть одинаковыми для всех». Итак, у Сенны – 51 очко, у Мэнселла – 43, у Патрезе – 28, у Проста – 21. В Венгрии Прост и Сенна в весьма хаотичной обстановке помирились. Они отправились в автофургон, чтобы посмотреть видеозапись гонки в Хоккенхайме и появились в шумной толпе фоторепортеров, такой плотной, что она превосходила условия на стартовой прямой в Мехико, где после появления зеленого света гонщики борются и теснят друг друга. Прост негромко сказал, что пришло время похоронить прошлое и обеспечить будущее. Будет ли этот случай последним? Может ли он быть последним? Никто не знал. Сенна отобрал поул-позишн у Патрезе и Мэнселла и непривычно (он может быть неожиданным) предложил вниманию такие слова: «Это был самый продолжительный период за последние несколько лет, когда я не занимал поул-позишн, поэтому я очень рад. Когда ты переживаешь что-то радостное, обычно понимаешь, насколько это необходимо. Поул-позишн – это результат усилий команды, а не следствие того, что у других были проблемы». Он сделал свои два заезда в субботу, разогнавшись до времени 1:16,684 и далее достигнув времени 1:16,147, которое недвусмысленно можно сравнить со временем Патрезе – 1:17,379 и Мэнселла – 1:17,389. После квалификации Сенна поднялся в пресс-центр для пресс-конференции, и когда он проходил мимо меня, я не мог удержаться от аплодисментов, одной из тех инстинктивных реакций, которые вас охватывают, если вы являетесь свидетелем чего-то выдающегося. Британский журналист, который лишь поверхностно был знаком с автогонками ранее, непоколебимо делая упор на Мэнселла, рассматривал квалификационные заезды как нечто, представляющее лишь преходящий интерес. Он что-то пробормотал о высокой оценке того, что Сенна показал время 1:16,147, о том, что это нечто выдающееся на дистанции в Сенна построил гонку, как искусный мастер, на первом повороте обойдя Патрезе по внешней стороне. И опять его размышления: «Рикардо и я были на пределе, но я должен был пойти на это, потому что лидерство на первом вираже является решающим. Мой выбор шин был рассчитанным риском, и после двух кругов я подумал, что получил прокол. Команда сообщила мне, что готова принять меня на пит-стоп, но я попытался пройти еще один круг, и проблема исчезла сама собой. Машина при выходе из виража на главный прямолинейный участок вела себя очень хорошо, позволяя мне контролировать гонку спереди». Мэнселл обошел Патрезе и финишировал через 4,599 секунды после Сенны. Это сместило положение в борьбе за первенство опять, на этот раз не в пользу команды Williams. У Сенны 61 очко, уМэнселла-49, у Патрезе-32. В Спа Сенна опять занял поул-позишн, подчеркивая, что McLaren и Хонда продвинулись вперед. Волнения на Гран-при. Прост яростно бросил вызов Сенне в борьбе за лидерство на «шпильке» Волнения продолжались: Пике преследует Сенну, Патрезе обошел Пике, де Чезарис – пятый. Двигатель Алези перестал выдерживать темп на тридцатом круге, лидерство перешло к Сенне. Патрезе сделал ошибку, позволяя пройти Пике и де Чезарису, а де Чезарис бросил вызов Пике и обошел его. Патрезе вновь обошел Пике и Бергер тоже обошел Пике. Сможет ли де Чезарис на Jordan догнать мощный McLaren Honda с Айртоном Сенной за рулем? Большой вопрос и твердый ответ: – Нет! Когда оставалось четыре круга, двигатель Jordan не смог выдержать темпа. Патрезе не мог действовать активно – коробка передач, а Бергер финишировал через 1,901 секунды после Сенны. Чемпионат продвинулся дальше. Сенна – 71 очко. Мэнселл – 49, Патрезе – 34, Бергер – 28. В Монце Сенна занял третий подряд поул-позишн. «Насчет моего второго квалификационного заезда я услышал по радио о времени Мэнселла – медленнее. Этот результат был как раз между мной и Герхардом. Мне пришлось сместиться на треке при прохождении участка Lesmo во втором заезде, потому что Найджел был там, и хотя он отъехал от гоночной полосы, я не хотел рисковать. Это стоило мне двух десятых секунды». Мэнселлу необходимо было финишировать впереди Сенны, чтобы сохранить надежды на звание чемпиона. Сенна вел гонку, а Мэнселл обнаружил, что Патрезе оказывает давление на него. Мэнселл пропустил Патрезе вперед. Мэнселл думал: «Патрезе итальянец, а мы в Монце. Патрезе обязан идти за Сенной и нажимать на него, подгонять покрышки Сенны, – это совсем не то, чего хочет Сенна». Патрезе очень старался, прокладывая путь Williams к Сенне и настиг его, но на участке Ascari произошел сбой в коробке передач, и его закрутило. Сенна лидировал, Мэнселл непрерывно наседал. И Сенна был в затруднении: «Мое положение никак не назовешь хорошим. У меня износились покрышки и потерялось сцепление, затем мое левое переднее колесо начало вибрировать и блокироваться при торможении. Вскоре Мэнселл обошел меня, и я решил остановиться для смены резины». Сенна вернулся и быстро справился с Шумахером, Бергером и Простом – и сделал это совершенно корректно во всех отношениях. Прост поджимал слева, но Сенна выскочил через проход, хотя уцепиться за Мэнселла уже не удалось. Сенна – 77 очков, Мэнселл – 49, Патрезе – 34. Размышления Сенны, порция умственных упражнений относительно положения в чемпионате: Williams должен был выиграть, а второе место облегчает наши будущие проблемы. Это лучше, чем ничего. С каждой гонкой давление все более нарастает. Они не могут себе позволить не финишировать». Сенна усилил это высказывание перед Португальским Гран-при в Эшториле: «Я "вымеряю” свои решения более осторожно из-за моего положения лидера, хотя впереди еще четыре гонки (здесь, в Испании, Японии и в Австралии), и этого достаточно, чтобы произвести радикальные изменения. Команде Williams нечего терять, поэтому они пойдут на все». Тревожный старт: очень быстрый Патрезе, Мэнселл вырывается из-за Бергера, бросая Williams на путь Сенны, вызывая самопроизвольную реакцию, – Сенна вынужден свернуть для обеспечения безопасности. «Найджел направил свою машину в мою сторону, и, должен признать, я позволил ему пройти слишком легко. Если бы это произошло в какой-либо другой гонке, я бы лучше допустил аварию. Я тормозил слишком жестко на первом вираже, чтобы избежать столкновения с ним, и даже в этом случае чуть не повредил машину. Я думаю, Найджел избрал неверную стратегию для старта. Ничего не случилось в этот раз, но в следующий раз я не знаю...» Отношения между Сенной и Мэнселлом трудно определить. Кажется, что они балансировали от обоюдного своекорыстия, взаимной враждебности до взаимного чувства собственного достоинства, они колебались, и могло возобладать любое из этих состояний, когда того требовала ситуация. Они находились во взаимном общении, проявляя внимание друг к другу, похлопывая друг друга по плечу, пожимая руки, кивая головой в знак приветствия. Они вели машины со склонностью к безжалостности, от которой мог пострадать как один, так и другой, и произносили соответствующие слова озабоченности при наступлении последствий. Это был беспокойный «брак» со всеми вытекающими из него последствиями. Об Эшториле Бергер сказал: «Найджел проявил большой риск. Я не думаю, что это был правильный путь в достижении цели, потому что если бы я не открыл дорогу, могла бы случиться тяжелая авария». Порядок: Патрезе, Мэнселл, Бергер, Сенна. Мэнселл обошел Патрезе и на восемнадцатом круге отправился на смену шин. По существу, судьба чемпионата решалась окончательно. Это то, что вспоминаешь несколькими годами позже в прохладный январский день, когда стоишь на месте, где все происходило, и что отзывается пустотой: голая пустота бетона и больше ничего. Сорвалась резьба на гайке правого заднего колеса у Мэнселла, и команда старалась сообщить ему об этом, но их сигналы воспринимались как сообщение «все в порядке». Мэнселл бросился вперед без гайки, колесо соскочило и отпрыгнуло прямо в бокс команды Tyrrell. Мэнселл сидел в кабине и в расстройстве колотил кулаками по рулю. Членам команды пришлось бежать к Мэнселлу с новым колесом и установить его на пит-лейне, хотя это нарушало правила. Мэнселл снова бросился вперед и с семнадцатого круга показывал самое быстрое время. Размышления Сенны: «Как только я увидел, что Патрезе лидирует, я настойчиво нажимал, желая проверить, есть ли у него какие-нибудь проблемы, но мне пришлось вести гонку, переходя грань возможностей машины и себя самого». Мэнселл переместился на восьмое место и, продолжая усиленно работать, достиг шестого. Но появился флаг, зловещий, как плащ матадора, белая цифра «5» – ясно, наказание за работу на пит-лейне. Мэнселл медленно сошел с трассы, согнувшись, вылез из машины и просто ушел, слишком расстроенный, чтобы что-то еще говорить. Сенна финишировал вторым. Сенна – 83 очка, Мэнселл – 49, Патрезе – 44. В Испании Бергер отобрал поул-позишн у Мэнселла, Сенна и Патрезе во втором ряду. Узел затянулся во время инструктивного совещания гонщиков, которое походило, по мнению менеджера одной из команд, «на детский сад, полный миллионеров». Репортаж о том, что же происходило на этом конфиденциальном совещании, из вторых рук: «Бергер, как передали, шутя слегка ударил Мэнселла по лодыжке (он растянул связки во время футбольного матча «Пресса против гонщиков»), а Мэнселл отреагировал с неожиданной горячностью». Жан-Мари Балестре, президент Федерации, обратился к гонщикам по поводу поведения на первом повороте в Эшториле. Балестре никого не назвал, но сказал, что любое повторение подобного повлечет за собой последствия. Мэнселл воспринял это, как обращенное к нему лично, и (раздражение в зале нарастало) сказал с сожалением, что если он попадает в такие «инциденты», это почему-то всегда рассматривается, а если Сенна, то нет. Сенна отреагировал на это, предложив Балестру организовать закрытый просмотр всех гонок за последние два года и посмотреть, в скольких «инцидентах» был замешан Мэнселл. Сенна, кроме того, использовал довольно рискованные слова при описании Мэнселла. В Испании была гонка по мокрой трассе. Бергер лидировал, а Мэнселл явно бросал вызов Сенне, колесо напротив колеса, человек против человека, нервы против нервов, сила воли против силы воли. Они вместе повернули в конце длинной прямой, никто не уступал, казалось, какая-то ужасная сила привлекала их все ближе, ближе и ближе друг к другу. Было мгновение, когда их колеса находились в нескольких миллиметрах друг от друга. «Это был мужской разговор, – сказал Фрэнк Уильямс. – Я хотел бы, чтобы каждая гонка содержала что-то подобное...» Они заменили шины из-за проскальзывания, но у Мэнселла это получилось медленнее. Порядок: Сенна, Бергер, Мэнселл. Пошел небольшой дождь, и Сенна пропустил Бергера вперед. Он думал: «Мэнселл должен выигрывать, и если я задержу его, пока Бергер уйдет на приличное расстояние, тем лучше». На тринадцатом круге Сенну закрутило, Мэнселл едва смог избежать столкновения с ним – тревожное мгновение. Сенна соскользнул в сторону, пересекая дорогу Williams, за что скатился на шестое место. И в то время как Мэнселл, накручивая круги, стал лидером, финишировал только пятым. «Мы оказались неудачливыми, это была, возможно, самая тяжелая гонка сезона в смысле результатов. Меня развернуло, потому что, как я чувствовал, колеса с левой стороны после замены были слишком жесткими и мне приходилось бороться за сцепление в условиях мокрой дороги. После разворота шины с левой стороны стали еще хуже. К сожалению, имея такую проблему, я не мог идти быстро и сполз назад». Сенна – 85 очков, Мэнселл – 69, Патрезе – 48. «Я все еще нахожусь в довольно сильной позиции». Позиция усилилась во время квалификации в Японии. В первый день Бергер отобрал предварительный поул-позишн у Сенны, они сохранили это положение и во второй день. Сенна сказал: «Баланс шасси будет иметь решающее значение, наилучшим образом отбалансированная машина выявит победителя. Что касается положения в чемпионате мира, я чувствую себя хорошо, но не строю иллюзий. Гонка обещает быть очень жесткой, хотя, я думаю, положение постепенно, шаг за шагом смещается в нашу пользу. Я надеюсь, это будет последний из таких шагов». Тем вечером Рон Деннис, Сенна и Бергер работали над планом, как максимально использовать их положение в стартовой решетке,– тактика очевидная, но чрезвычайно эффективная. Если вы наблюдали старт и первые два или три круга, вы обратили внимание на нее. Бергер захватил левую сторону трека, Сенна почти рядом с ним, занимая правую сторону: стена из McLaren. Они сделали первый поворот в таком порядке: Бергер, Сенна, Мэнселл. Затем через извивающиеся виражи к самому узкому участку Бергер прокрался свободно, Сенна сдерживал Мэнселла. Таков был план.
Бергер Сенна Мэнселл 1 круг 1:46.696 1:49.924 1:50.523 2 круг 1:45.147 1:46.304 1:46.325 3 круг 1:44.935 1:46.014 1:46.636 4 круг 1:45.409 1:46.578 1:45.642
Это дало Бергеру преимущество в шесть с половиной секунд. Сенна сдерживал Мэнселла, Патрезе шел четвертым и обдумывал, как бы помочь Мэнселлу, если сможет. «Самой большой проблемой, – говорил позже Бергер, – было сделать шины очень жесткими во время начала. Я хотел оторваться как можно дальше». Мэнселл сообщает по радио в боксы: «Не волнуйтесь. Я выжидаю свое время». Еще оставалась надежда, но, наверное, не слишком большая. Бергер скоро будет вне досягаемости.
Бергер Сенна Мэнселл 5 круг 1:44.582 1:45.903 1:46.273 6 круг 1:45.824 1:46.143 1:46.106 7 круг 1:45.265 1:45.917 1:46.192
Мэнселл отодвинулся от затягивающего его разреженного воздушного пространства сзади машины Сенны. Сенна знал, что «Мэнселл переживал тяжелое время, находясь в турбулентности моей машины». Как долго мог Мэнселл ждать. Доли секунды отставания складывались беспощадно – от Бергера через Сенну к нему? Наступала пора опять надвинуться на Сенну.
Бергер Сенна Мэнселл 8 круг 1:45.855 1:46.209 1:45.783 9 круг 1:44.872 1:46.093 1:45.941
Это решило вопрос для Мэнселла, и он передал по радиосвязи: «Готовлюсь к атаке». Они пересекли линию и начали десятый круг, нащупывая позицию на прямой старта-финиша для выхода на первый поворот направо. Нельзя атаковать здесь, невозможно. Они вошли в первый поворот по наиболее оптимальной линии. Без предостережения машина Мэнселла резко ушла в сторону, пронеслась двумя колесами по бордюру, пересекла бордюр и разрыла серый гравий на площадке за пределами трека. Машина остановилась около барьера из покрышек, борьба за первенство закончилась. Сенна видел это. «Я не могу сказать, что был очень огорчен». «На утренней разминке, – объяснял Мэнселл, – у меня была проблема с тормозом. Мы решили, что зафиксировали его. К сожалению, когда я заходил на вираж, педаль была податлива. Я нажал достаточно глубоко, потому что машина двигалась очень быстро и была очень инерционна. Когда я нажимал на тормоз, я был поражен: скорость не снижалась. Я попытался пройти вираж и вылетел с трассы». Сенна решил, что он и Бергер должны порадовать себя «семейным» соревнованием, и погнался вперед. Чтобы уцепиться за Бергера не потребовалось много времени. «Когда я услышал по радиосвязи, что Мэнселл выбыл, я замедлил ход, чтобы позаботиться о двигателе. Айртон наседал, и тогда я подумал: может быть, он хочет сделать красивую гонку». И Айртон делал ее. На восемнадцатом круге он прорвался вперед. Он думал: «После ухода Мэнселла, почти мгновенной реакцией для меня была мысль: хорошо, мы должны воспользоваться этим, и мы можем доставить себе некоторое удовольствие. Но по радио команда напоминала, чтобы я не забывал о Кубке конструкторов». Между тем Бергер услышал сильный шум двигателя и подумал: «Готов!», – но двигатель продолжал работать. Сенна лидировал. Бергер следовал за ним. Позже Сенна столкнулся с дилемой: «После наших остановок для замены шин я был готов к гонке на 99,9 процента, но мы договорились заранее, кто поведет на начальном этапе, тому будет позволено и победить». Сенна не решался обратиться к Деннису по радио за подтверждением такой установки, потому что добровольная сдача какой бы то ни было победы противоречила его натуре, всей цели его жизни. «В конце концов я задал вопрос, но не смог ясно расслышать ответ по радио, а я знал, что никто не поверил бы мне, если бы сам не раскрыл этого. (Показывает, как Сенна судит о том, какое мнение о нем имеют другие люди.) Я немедленно притормозил, чтобы уменьшить шум двигателя и спросил снова. Рон сказал, что хотел бы, чтобы мы поменялись местами. Обидно делать это, но такое огорчение было совсем ничто по сравнению с ощущением звания трехкратного чемпиона мира. Это был небольшой дружеский жест по отношению к Герхарду, который в прошлом много помогал мне, и, кроме того, я говорю небольшой дружеский жест потому, что он был в гонке так же быстр, как и я». Сенна демонстративно замедлил движение в самом конце. Существуют два взгляда на такое поведение: 1. Он сделал это таким образом, чтобы все знали, что он мог выиграть Японский Гран-при, если бы он только захотел выиграть. 2. Он сделал это таким образом, чтобы все знали, он ценит дружбу с Бергером, и никто бы не мог ошибаться относительно его благодарности. Бергер бормотал загадочно: «Я рад сказать, что Айртон думал обо мне так же много, как и я о нем». Теперь Сенна воспользовался случаем сделать две атаки на Балестра по поводу некрасивых случаев в Сузуке в 1989 году, когда Сенна пересекся с Простом и был дисквалифицирован, и в 1990 году, когда они с Простом потерпели аварию на первом повороте. Сенна подработал свои замечания для телевизионного интервью, хотя тон был все равно довольно резким: «Этот чемпионат имел наиболее острую конкуренцию из всех чемпионатов, в которых я когда-либо участвовал. Потому что мы состязались на других машинах с другими двигателями и с другими гонщиками. Была действительно жесткая борьба. Мы хорошо начали год, но затем, после четвертой гонки, у нас наступили тяжелые времена, и, как вы все знаете, в результате сильного давления с моей стороны и со стороны Герхарда на команду, на McLaren, на Honda, на Shell, нам удалось продвинуться вперед – медленно, шаг за шагом, – и мы догнали Williams Renault. Постепенно мы подходили все ближе к ним, оказывали на них давление, выиграли две гонки в решающей части чемпионата в Венгрии и Бельгии, добивались неплохих результатов, даже когда совсем не могли соперничать с Williams. А когда действительно прошло время, мы оказались способными занять первое и второе места, это просто фантастика. Поэтому это был памятный чемпионат, и не только для меня, но, я думаю, и в истории Формулы-1 за последние несколько лет. 1989 год имел позорное окончание, когда я выиграл гонку, а эту победу отобрали. Я не был допущен на подиум – когда только-только собирался подойти к нему – господином Балестром, я никогда не забуду этого. (Машет пальцем, подчеркивая сказанное.) Результатом подобного поведения были также события чемпионата 1990 года, когда мы вели постоянную борьбу, я и Прост, подошли к последней гонке, а поул-позишн был назначен на неверное место. Мы договорились с судейской коллегией перед стартом квалификационных заездов, что поул-позишн будет на внешней стороне. (Поул-позишн должна давать явное преимущество, но если поверхность трека грязная на окружающей ее площади, это может свести преимущество на нет.) Затем после квалификации Балестр дал распоряжение не делать изменения, и я оказался в поул-позишн на неверной стороне. Я был так расстроен, что пообещал себе: если после старта потеряю первое место, буду добиваться его на первом вираже, невзирая на последствия. Я буду выходить на первую позицию, а Прост пусть не будет поворачивать на первом вираже передо мной. А что произошло на самом деле? И все это результат деятельности политиканов, принимающих глупые и никуда не годные решения. А события этого года? Мы состязались все время, я, Найджел и Рикардо, а когда подошли к концу, остались только я и Мэнселл. У нас были трудные времена в последних двух гонках (Португалия, Испания). Я считаю, что Мэнселл немного перешагнул через предел, но мне удалось компенсировать это и избежать инцидентов и неприятного финала чемпионата. В последней гонке я был готов сделать все возможное, чтобы вести борьбу. Я собирался показать жесткое вождение, но тем не менее я был намерен избежать каких-либо инцидентов. Первый вираж, все под контролем, никто не пытается делать ничего неразумного, Найджел работал должным образом, он не собирался сходить с ума, ничего не произошло. Это была хорошая гонка, гонка с острым соперничеством; позже я боролся с Герхардом, мы боролись друг с другом постоянно. Это была замечательная гонка, волнующая всех, и, я надеюсь, она станет примером для меня и для всех, кто участвует в соревнованиях сегодня, а также для тех, кто примет в них участие в будущем». На пресс-конференции для журналистов Сенна использовал гораздо менее сдержанный язык. «1989 год был непростительным. Я все еще преодолеваю его последствия. Я не ладил с Балестром. Все вы знаете, что произошло. Они были настроены против меня, а это было несправедливо, поэтому то, что случилось зимой – это... (ругательство). В 1990 году перед стартом квалификационных заездов Герхард и я подошли к судейской коллегии и попросили ее поменять поул-позишн, потому что она была на неправильном месте. В судейской коллегии сказали: «Да, нет проблем». Я завоевал поул-позишн, и что произошло потом? Балестр дал распоряжение, что поул-позишн не меняется. Мы сказали, что все было согласовано. Они ответили: «Нет, мы так не считаем. Это было просто... (ругательство)». Я сказал себе: «О'кей, ты стараешься действовать чисто и выполнять работу как следует, а потом ты получаешь... (ругательство) от некоторых людей. Хорошо, если завтра Прост обойдет меня на прямой, на первом вираже я буду возвращать себе первое место, а он пусть лучше не пересекает мне дорогу, потому что он, надеюсь, понимает меня и не собирается делать этого. А это как раз и произошло. Я хочу, чтобы подобного не было. Мы оба выбыли, и это был ... (ругательство) конец чемпионата, от этого не было ничего хорошего ни мне, ни Формуле-1. Это было результатом неправильного решения и пристрастности людей, которые его принимали. Я выиграл чемпионат. Поэтому что? Это был плохой пример для всех. Мы должны принимать справедливые решения. Сейчас при новом спортивном руководстве мы имеем такую возможность (Макс Мосли сменил Балестра). Сегодня на инструктивном совещании водителей не было никакого театра. Это была настоящая профессиональная работа. Когда Макс встал, чтобы сказать всего лишь несколько слов, он был здравомыслящим и беспристрастным. Я думаю, все, находящиеся там, были удовлетворены, потому что пустой болтовни совсем не услышали. Я не имел на то специального желания (если я принес неприятности Балестру). Просто сейчас, я считаю, мы все должны сказать то, что мы обо всем думаем. Так должно быть. Раньше были... (ругательство) правила, которые говорили, что ты не можешь сказать то, что думаешь, тебе не позволялось говорить о том, что кто-то сделал ошибку. Мы живем в современном мире! Мы – гонщики-профессионалы. В нас вкладываются большие деньги, нам создается высокий имидж, а мы не можем сказать, что мы думаем. А если ты выскажешь, что чувствуешь, на тебя наложат взыскание, штраф, ты должен будешь платить деньги, тебя дисквалифицируют, ты можешь потерять свою лицензию. Это честный метод работы? Нет. Я сказал то, что думал (в 1989 году), и еще то, что все имевшее место впоследствии было похоже на театр». Авария 1990 года? «Если ты получаешь... (ругательство) каждый раз, когда стараешься делать свою работу чисто и как следует, если ты получаешь это от системы, от людей, пользующихся своим положением, что ты должен делать? Стоять сзади и говорить «благодарю вас, благодарю вас»? Нет, ты должен бороться за то, что считаешь правильным. И я действительно чувствовал, что я борюсь за справедливость, потому что меня ... (ругательство) зимой, а также меня... (ругательство), когда я получил поул-позишн. Я утверждаю: если бы поул-позишн была на верной стороне в прошлом году, ничего бы подобного не случилось. Я взял бы старт лучше. Это явилось результатом порочного решения. И все мы знаем почему, а последствия проявились на первом вираже. Да, я тоже внес свой вклад в случившееся, но ответственность за это лежит не на мне». Я цитировал Сенну так длинно, с повторениями и всем прочим, потому что, как и официальная презентация Сенны в Дидкоте, все это представляет более чем временный интерес. Я должен был сказать Сенне в Сузуки, изумляя многих слушателей, что осознанная несправедливость двенадцатимесячной давности может долго тлеть в человеке, а затем воспламеняется; что Сенна предпочел отдать судьбе контроль за событиями на первом повороте, вместо того чтобы управлять ею самому. Парадоксально, наверное, что Сенна скажет тремя годами позже и в другом контексте: «Обратная сторона Формулы-1 – это политическая сторона, и решения, принимаемые с политической стороны, не всегда правильные и справедливые, но ты должен признавать их, если хочешь оставаться в Формуле-1, потому что у тебя нет выбора. Это общее положение в спорте вообще». Кто знает, какой огонь горел непрестанно внутри Сенны и какова была его сила? Кто знает, был ли он в значительной степени потушен в 1994 году, когда произносил вышеприведенные слова? Он сказал их спустя три месяца после того, как ударил Ирвина. Это был, разумеется, неэтичный путь решения проблемы, но он, несомненно, проистекал от осознания несправедливости пути, по которому пошел Ирвин. Что-то детское осталось в этом человеке – понимание чистоты цели, почти безрассудная горячность при виде предательства. Эта страстность составляет сущность порывов этого человека, то, как он думает и почему он так думает. Вы вольны не соглашаться с его доводами и его порывами. Я только сказал, что они существуют. Я удивлюсь, если узнаю, что он когда-либо видел противоречия в своих рассуждениях. Одно состояние так же плавно перешло в другое, как он может вести машину. Вот он в другом состоянии, в Аделаиде, на финальной гонке 1991 года. Его слова после первой квалификации, где он занял предварительный поул-позишн: «Так как вопрос о звании чемпиона решен, склоняешься думать о том, что все для тебя стало проще. Но как только садишься в машину, ты дол жен стремиться вперед так же настойчиво, как в любое другое время. Сегодня все было хорошо. У меня не было проблем, но мы должны работать над улучшением балансировки машины. Большим минусом здесь является плохое сцепление. Хотя машина идет быстро, это не совсем хорошо для здешних условий, и у нас еще много работы». После вторых квалификационных заездов и получения поул-позишн: «Это очень специфичное событие, потому что это последний квалификационный заезд года, а для меня вообще фантастика – получить шестидесятый поул-позишн в моей карьере. Это была цель, которую я ставил для себя в этом сезоне, и достигли мы ее только в самую последнюю минуту. Механики сделали удивительную работу, ликвидируя проблему с коробкой передач, которая у меня возникла этим утром, а также привели в порядок гаситель (коробка передач, возможно, схватывала пламя). Они предоставили мне отличную ухоженную машину и достигнутый успех- это настолько же результат их усилий, как и моих». В воскресенье шел дождь, такой сильный, что гонка была прекращена на четырнадцатом круге. Сенна лидировал. Контраст его слов о безопасности здесь с его чувствами в Сузуке в 1990 году: «Я стартовал только потому, что чувствовал долг перед своей командой, а также помня о Кубке конструкторов. Существовала договоренность, что я стану следить за развитием событий и буду иметь право остановиться, если условия станут действительно невыносимыми. Я не верил, что мы начнем гонку при таких условиях, но я понимал, что судейская коллегия имеет жесткое решение провести гонку в этой обстановке, а мы – обязательства перед зрителями и спонсорами». Еще одно противоречие, достаточно очевидное. Сенна, наконец, созрел до того состояния, когда он рассматривал гонки по очень мокрым трассам как неприемлемый риск: гонщик, далеко ушедший от того новичка, который при настоящем ливне в Монако в 1984 году выражал свою горячность по поводу остановки гонок в тот момент, когда он схватился с Простом в борьбе за лидерство. | |
| Просмотров: 1035 |
Глава 3 «Трехкратный чемпион» (часть2)